Лето 2018 продолжается - 2

[homo-legens]

И еще два фичка для этой ФБ. Один по "Северу и Югу", другой - по "Расследованиям Мердока". Судя по реакции на последний фик, этот сериал мало кто смотрел. А жаль.

Название: Поединок
Часть канона: «Север и Юг» Э. Гаскелл
Автор: Morane
Бета: Kaisla
Размер: мини, 1 650 слов
Персонажи: Маргарет Торнтон, Джон Торнтон, Ханна Торнтон,
Категория: джен
Жанр: повседневность
Рейтинг: G
Краткое содержание: Маргарет впервые предстоит выступить в роли хозяйки на традиционном приеме Торнтонов

Маргарет в который раз просмотрела список приглашенных гостей, вспоминая, не забыла ли она очередного «друга семьи» или «важного человека в Милтоне». Так, Сликсоны, Брауны, Латимеры, Макферсоны, Джефферсоны… Конечно же, Уотсоны, хотя Фанни в ее положении вряд ли стоит посещать званые обеды, даже если их дает ее брат.

На этом обеде настояла миссис Торнтон, и Джон как любящий сын не смог отказать матери. Это был их первый званый обед после более чем двухлетнего перерыва, было не до визитов, пока Джон налаживал дела фабрики и снова запускал производство. Маргарет тоже не особенно нуждалась в светских развлечениях, а Ханна Торнтон была достаточно разумна, чтобы понимать, что не может быть и речи о приемах, пока сын не поправит торговые дела, и только Фанни не переставала сожалеть о невозможности приемов каждый раз, когда навещала брата и мать.

И вот, наконец, решено было возродить эту семейную традицию и устроить ежегодный обед. Маргарет впервые предстояло играть роль хозяйки, и она, конечно, волновалась, но ее волнения не были бы столь сильны, если бы свекровь ежедневно не давала ей массу советов, очевидно, решив, что Маргарет недостаточно знакома со светской жизнью Милтона, чтобы суметь организовать все самой. Вот и сейчас миссис Торнтон сидела на диванчике с рукоделием, делая вид, что занята вышивкой, но на самом деле бдительно следила за Маргарет и время от времени спрашивала, не забыла ли она внести в список тех-то и тех-то. Маргарет никого не забыла.

— Жаль, что Фанни, скорее всего, не сможет прийти, — вздохнула миссис Торнтон. — Но она обещала прислать на днях записку с рекомендацией хорошей галантерейной лавки, где можно купить новые скатерти. Я тоже считаю, что нам обязательно нужны новые скатерти для этого обеда. Речь не идет о расточительстве, но о репутации Торнтонов. Пусть видят, что мой сын полностью восстановил свое прежнее положение.

По мнению Маргарет, новые скатерти — это последнее, что свидетельствовало бы о деловой репутации Джона, но она не стала спорить со свекровью. Хотя, несомненно, советы Фанни Уотсон также не были пределом ее мечтаний. Она так и не смогла подружиться с сестрой мужа, в глубине души считая ее совершенно недалекой и немного истеричной особой. Вряд ли она призналась бы в этом кому-то, включая мужа, но даже к Мэри Хиггинс Маргарет испытывала намного больше теплых чувств, чем к Фанни.

— Полагаю, приглашения можно разослать уже на следующей неделе, — вновь заговорила миссис Торнтон. — Если кто-то откажется прийти, у нас еще будет время, чтобы пригласить кого-нибудь другого. Хотя не думаю, что кто-то откажет: люди любопытны, и они захотят своими глазами увидеть, что Торнтоны снова благополучны. Маргарет, вы должны дать распоряжения слугам, чтобы проверили мебель и подсчитали стулья, если их недостаточно, нужно срочно заказать мебельщику новые. Разумеется, вы должны проследить, чтобы посуда была приведена в порядок, вычищены ковры и прочее.

— Разумеется, — эхом повторила Маргарет, думая, что превосходно справилась бы с этим и без напоминания, тем более, что оно далеко не первое.

— И нужно послать заказы к мяснику и зеленщику не позднее семнадцатого, вы ведь помните?

— Конечно, миссис Торнтон, я помню.

Когда до приема остались считанные дни, Маргарет напоминала сама себе закипающий чайник: свекровь контролировала каждое ее движение, каждое слово, давала бесконечные советы, высказывая их совершенно непререкаемым тоном, словно даже помыслить не могла, что Маргарет посмела иметь иное мнение. Маргарет едва сдерживалась, чтобы не наговорить резкостей, и успокаивала себя только тем, что ее ссора с миссис Торнтон огорчит Джона. В конце концов, организация приема – исключительно женское дело, так что ради Джона надо постараться сгладить все острые углы… Если бы только это было возможно! Обсуждение меню стало настоящей баталией — куда там битве при Ватерлоо! Миссис Торнтон потребовала внести в меню такое количество блюд, что ими можно было бы накормить всех рабочих на фабрике Мальборо! Маргарет, вспомнив, как ломился от деликатесов стол на том обеде, куда были приглашены несколько лет назад они с отцом, предложила свекрови ограничиться более скромным списком блюд, чтобы сделать обед более легким и изысканным, что свидетельствовало бы об утонченности вкуса. Но миссис Торнтон, полагала, что ее представления о гостеприимстве лучше соответствуют милтонским традициям, и не хотела слушать доводов Маргарет. Очевидно, изобилие и разнообразие блюд было для нее еще одной возможностью доказать всему городу, что Торнтонов рано сбрасывать со счетов, что они снова крепко стоят на ногах и могут себе позволить такое расточительство. По мнению Маргарет, это было желанием пустить пыль в глаза, но она никогда не высказала бы такие мысли вслух.

Решив настоять на своем — в конце концов, хозяйкой считалась именно она, — Маргарет вычеркнула почти половину продуктов из списка заказов, но служанка, вероятно, сказала об этом миссис Торнтон, поскольку та с утра смотрела на невестку довольно гневно, хоть и не произнесла ни слова. Маргарет подумала было, что ее затея удалась, но оказалось, что миссис Торнтон не смирилась с произволом невестки и пожаловалась сыну. Вечером, когда Джон вернулся из конторы, он спросил у жены, что произошло между ней и его матерью. Очень мягко, стараясь не дать раздражению прорваться наружу, Маргарет пояснила, в чем дело. Джон усадил ее к себе на колени, поцеловал в висок и заявил, что она может поступать так, как считает нужным.

— Мама не привыкла, чтобы ей в чем-то перечили, но думаю, придется ей смириться с мыслью, что в этом доме настало время перемен.

Очевидно, миссис Торнтон ждала от сына другого, потому что на следующий день взгляд ее мог бы без труда заморозить средних размеров городок, а к Маргарет она не обращалась до самого вечера.

***
— Я считаю своим долгом еще раз напомнить вам, Маргарет, в каком порядке следует рассаживать гостей, — наверное, в десятый раз повторила миссис Торнтон. До прихода гостей оставалось около двух часов, слуги сновали туда-сюда, сбиваясь с ног, поскольку миссис Торнтон то и дело желала убедиться, что все готово и готово идеально. От этого мельтешения у Маргарет немного кружилась голова, но она не желала поддаваться панике и была уверена, что позаботилась обо всем. И о свежих цветах, расставленных в вазы, и о до блеска начищенном серебре, и о накрахмаленных до хруста скатертях и салфетках, о том, чтобы все было подано вовремя… — Вы еще не знаете здешний высший свет так хорошо, как я, поэтому можете ошибиться. Непременно первыми должны входить Сликсоны, за ними — Латимеры и Макферсоны, следом, думаю, Эдвард Уотсон, потом…

Маргарет позволила себе ненадолго отключиться от слов Ханны Торнтон, не забывая, впрочем, иногда кивать. Этот порядок рассадки она выучила уже назубок и могла бы перечислить его, если бы ее разбудили ночью и спросили. Она не хуже свекрови понимала, что на эти мелочи будут обращать внимание и по ним составят мнение о ней, как о хозяйке. Не то чтобы ей было особенно важно чье-то мнение, но поскольку это имело прямое отношение к Джону как одному из влиятельных людей Милтона, Маргарет была готова вытерпеть все это и приложить максимум усилий, чтобы ни у кого из гостей не было повода ни в чем упрекнуть ни ее, ни Джона. Откровенно говоря, она не особенно жаждала видеть всю эту верхушку милтонского общества, так как даже после того, как она вышла замуж за Джона, друзей среди них у нее не прибавилось. Разумеется, она время от времени наносила визиты и принимала гостей, но все это Маргарет считала не более чем формальностью. Она помнила, как пренебрежительно отнеслись к ней все эти леди и джентльмены несколько лет назад, на таком же званом обеде — они не считали ее себе ровней, а сейчас положение жены Джона Торнтона делало ее одной из желанных и важных персон. Если же говорить о дружеском расположении, то она питала его к весьма ограниченному числу людей и в первую очередь к семейству Хиггинсов. Маргарет даже пыталась представить, что сказали бы о ней в обществе, если бы она пригласила на этот обед Николаса и Мэри. Вероятно, ее сочли бы сумасшедшей. Впрочем, Николас не согласился бы прийти, он был гордым, очень гордым человеком и не пожелал бы стать мишенью для насмешек всех этих благородных господ.

***
Зала была полна людей. Тут и там образовывались группки из мужчин в парадных сюртуках и женщин, разодетых в пышные платья. Маргарет, улыбаясь, ходила от одной компании к другой, уделяя внимание всем гостям. Мужчины обсуждали цены на хлопок и возможности приобретения новых станков, женщины сплетничали — впрочем, как и всегда. Джон прочно обосновался среди других фабрикантов и, судя по серьезному виду, вел какую-то деловую беседу, его мать разговаривала о чем-то с несколькими почтенными матронами, и по ее лицу невозможно было сказать, довольна ли она. Маргарет то и дело ловила на себе посторонние взгляды: порой восхищенные, а порой и завистливые. Она знала, что говорили о ней в Милтоне: что Джон Торнтон женился на ее деньгах, что если бы не ее нежданное наследство, то ей, дочери небогатого священника, нечего было и мечтать стать одной из первых леди Милтона… Эти сплетни не задевали ее. Никто из сплетников не знал ничего о них с Джоном и потому не мог судить.

За столом беседа вновь шла о делах: о новых ввозных пошлинах, о действиях парламента, о возможностях расширения бизнеса. Джон был в приподнятом настроении и время от времени шутил, Маргарет видела, что несмотря на постигшие его трудности, он по-прежнему пользуется уважением в среде деловых людей города, и это успокаивало ее. Потом джентльмены переместились в курительную, а женщины – в гостиную: выпить чаю и продолжить свою светскую болтовню. Маргарет поняла, что ей скучно среди этих женщин и их разговоров о нарядах и матримониальных планах, она предпочла бы быть сейчас рядом с Джоном и слушать его умные речи, но положение хозяйки обязывало ее оказывать знаки внимания дамам.

Когда гости разъехались, Маргарет вздохнула с облегчением. Она отдала последние распоряжения прислуге и поспешила в свою комнату, чтобы наедине с собой перебрать в памяти все моменты этого вечера и решить, будет ли у миссис Торнтон завтра повод упрекнуть ее в чем-то. Она уже готовилась ко сну, когда вошел Джон. Он улыбался и был весьма воодушевлен. Обняв жену, он поцеловал ее и спросил, не слишком ли она устала. Маргарет, несомненно, устала, но ей не хотелось сегодня отказывать мужу.

— Знаешь, — сказал он немного позже, — по-моему, это был один из самых прекрасных обедов, какие мне доводилось видеть. Думаю, мама должна будет признать это и капитулировать.

Маргарет спрятала лицо на плече мужа и незаметно улыбнулась. Вряд ли ее отношения с миссис Торнтон станут безоблачными с завтрашнего дня, но этот поединок, она, без сомнения, выиграла.


Название: Время женщин
Часть канона: сериал «Расследования Мердока», таймлайн до первого сезона (три полнометражные серии, снятые до основного сериала)
Задание: Конец света, каким мы его знаем
Автор: Morane
Бета: Kaisla
Размер: мини, 1 642 слова
Персонажи: Джулия Огден, Уильям Мердок, упоминаются некоторые другие персонажи канона и ОМП, ОЖП
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: доктору Джулии Огден нелегко было завоевать свое место в мире, где правят мужчины
Примечания: содержание фанфика не имеет никакого отношения к роману Е. Чижовой «Время женщин», автору просто название показалось самым подходящим

Из кабинета детектива Мердока Джулия направилась к выходу из участка. Краем глаза она уловила движение в комнате, где работали констебли, и обернувшись, увидела, как некоторые из них разглядывают ее. Вздохнув про себя, Джулия вышла на улицу и повернула к моргу. Упрямо сжав губы, она подумала, что взгляды, которыми провожали ее констебли, она встречает слишком часто. Недоумение, раздражение, насмешливая снисходительность… редкий мужчина мог удержаться от таких взглядов, узнав о том, что Джулия Огден — доктор. И не просто доктор, а коронер. Джулия могла прочитать все их мысли в этот момент: «Неужели ей больше нечем заняться?», «Женщина должна быть женой и матерью!» «Да какой может быть из бабы доктор?» и прочее, и прочее. Попадались и такие, что высказывали эти мысли вслух. Джулия помнила, как рассмеялся ей в лицо Главный констебль, когда она пришла наниматься на работу в полицию Торонто.

— Не морочьте мне голову, мисс Огден, — отсмеявшись, выговорил пожилой джентльмен. — Вы закончили университет? По мне, лучше бы вы вышли замуж и нарожали детишек, этим вы принесли бы больше пользы Империи. Как вы собираетесь работать в полиции, каждый день копаться в трупах… Нет, это немыслимо. Невозможно. Никаких женщин, нет.

Джулия тогда с трудом справилась со своим гневом. Упертый ретроград! «Выйти замуж и нарожать детишек!» То же самое говорил ей отец, доктор Огден. И не важно, что у дочери открылись прекрасные способности к медицине, не важно, что в учебе она опережала многих молодых людей на ее потоке. Она не может работать там, где ей хочется, не может применить свои знания лишь потому, что родилась женщиной!

Она все же добилась тогда места коронера, правда, ей помогла случайность. Один из докторов спешно уволился и уехал из Торонто, а на его место не находилось желающих — мало кто хотел, как выразился Главный констебль, копаться в трупах. Частная практика давала больше дохода. Но достигнув цели, Джулия снова столкнулась с неприятием мужчинами ее выбора. В том участке, к которому она была прикреплена изначально, ни детектив, ни инспектор не воспринимали ее всерьез. Их снисходительные взгляды выводили ее из себя, но она упрямо старалась не замечать их, не дать раздражению выплеснуться наружу. Тогда ее назовут еще и истеричкой. Мужской мир делал все, чтобы выжить ее, но она знала, что будет сопротивляться. На дворе конец века, прогресс идет семимильными шагами, и женщины постепенно завоевывают право на самостоятельность. У нее, Джулии, тоже есть это право, и нечего мужчинам смотреть на нее, как на девочку, которая заигралась чужими игрушками. Она еще в университете решила, что добьется, чтобы на нее смотрели как на равную.

Вот это и привлекло ее в детективе Мердоке. Возможность равенства. Впервые встретившись с ней на месте преступления, детектив Мердок не продемонстрировал ничего из того, что обычно демонстрировали мужчины. Он не был презрителен или раздражен ее персоной, или снисходителен. Сначала он был немного сбит с толку, и его изумление выглядело скорее забавным, чем обидным, а потом… а потом он начал задавать ей вопросы как профессионалу и ни словом ни делом не намекнул на ее пол. А в морге он оказался совсем не так невозмутим, и Джулия даже почувствовала некое превосходство. Возможно, думала она, детектив просто хорошо воспитан, и воспитание не дает ему иронизировать надо мной. Но потом, поработав с ним подольше, она убедилась, что Мердок воспринимает ее абсолютно серьезно, и это ее воодушевило. Тем более что серьезное отношение Мердока с лихвой компенсировалось ухмылочками констеблей участка. Да и инспектор Брэкенрид временами позволял себе относиться к ней с недоверием лишь потому, что она не мужчина.

Как раз сегодня был такой случай. Детектив Мердок вызвал ее на труп в один из благополучных кварталов, но когда Джулия приехала, то заметила, что Мердок как-то необычно ведет себя. Он несколько раз извинился за неприятное зрелище, и при этом его щеки и уши были красными, как если бы он был мальчишкой, которого мать застала за кражей варенья из кладовки. Как будто я мало видела неприятных зрелищ, подумала Джулия. Любой труп, даже самый чистый, трудно назвать приятным. Почему тогда Мердок так реагирует именно сейчас?

— Дайте же мне, наконец, взглянуть на тело, — чуть повысила голос Джулия, и детектив отступил.
Да, кажется, она поняла причину его замешательства. Тело немолодого, но очень представительного на вид мужчины было полностью обнажено. В этом, конечно, не было ничего необычного для доктора Огден, ей приходилось и раньше не просто видеть обнаженные мужские и женские тела, но и вскрывать их. Но у этого — детектив назвал его мистером Бойдом, кажется, — отсутствовали гениталии. Точнее, они были вырезаны — на том месте, где они должны располагаться, зияла чудовищная рана. Вот что так смутило детектива, подумала Джулия.
Наскоро осмотрев тело и велев отправлять его в морг, она развернулась к Мердоку.

— На первый взгляд, он умер от потери крови, но точнее скажу после вскрытия. И еще… не могу поручиться на сто процентов, но мне кажется, что он был жив, когда над ним совершали это… эту … операцию. Без сознания, вероятнее всего, но жив.
Детектива Мердока передернуло. Он снова попытался извиниться за это зрелище, но Джулия перебила его.
— Почему вы извиняетесь, детектив?
— Потому что мне неловко, что вам пришлось видеть это… Вы все-таки женщина, доктор Огден.
— Детектив, я так надеялась, что хотя бы от вас я этого не услышу. Сейчас я нахожусь на службе, а тут я не женщина, я коронер. Врач. Мне постоянно приходится видеть, трогать и кромсать трупы, мужские и женские. Я видела людей с перерезанными глотками и вспоротыми животами, я видела трупы женщин, задушенных, зарезанных, подвергшихся насилию. Почему вы думаете, что труп оскопленного мужчины стал для меня более неподобающим зрелищем, чем все остальные? Для коронера не бывает таких зрелищ. Я не говорю, что картина оставила меня равнодушной, но и не шокировала до такой степени, чтобы я захотела упасть в обморок.
— Прошу прощения, доктор Огден, — смутился детектив. — Я не хотел задеть вас. И, разумеется, не хотел усомниться в вашем профессионализме. Когда вы сообщите мне результаты вскрытия?
— Думаю, к вечеру они будут готовы. Зайдете в морг или мне занести их в участок?
— Я зайду.

Вечером, когда Джулия уже убрала все после вскрытия и почти дописала отчет, заглянул детектив. Коротко изложив ему факты, доктор Огден поинтересовалась, как идет следствие. Мердок считался одним из лучших детективов полиции Торонто, и Джулия была согласна с этим мнением. Детектив обладал умом и необычайно гибким мышлением, следил за достижениями науки и всегда старался использовать эти достижения в своей работе. Джулии нравились такие люди.

— Мы опросили всех родственников убитого и наведались в его контору. Он был весьма преуспевающим юристом. Пока есть несколько зацепок, и я отправил констебля Джорджа Крэбтри проверить некоторые из них.
— Вам не кажется, что способ убийства очень… нетрадиционный? Вы когда-нибудь сталкивались с чем-то подобным?
— К счастью, нет.
— Знаете, мне кажется, что убийца — женщина.
Мердок с любопытством взглянул на Джулию.
— Что заставило вас так думать?
— Не знаю… это похоже на месть, женскую месть. Может, покойный был большим любителем женщин, и одна из них за что-то на него обиделась?
— Хм… если следовать вашей логике, то это мог быть и мужчина, мстивший за… измену жены, например.
— Тогда мы имели бы два трупа, потому что первой этот мститель убил бы женщину.
— Но разве женщина могла бы справиться с таким крупным мужчиной, как мистер Бойд? Он весил не меньше двухсот фунтов.
— Двести восемнадцать, если быть точным. Женщины тоже бывают крупными, детектив. Но, разумеется, я лишь предполагаю, выяснять истину — ваша обязанность.
— Я ее выясню, уверяю вас, доктор Огден, — Мердок надел шляпу и, попрощавшись, ушел.

***
Детективу Мердоку потребовалось всего два дня, чтобы раскрыть это убийство. Они с доктором Огден сидели в его кабинете в участке, и Джулия внимательно слушала рассказ детектива.

— Вы мне очень помогли своим предположением, доктор. Я, конечно, и так не обошел бы вниманием знакомых дам мистера Бойда, но благодаря вам я сделал это более тщательно. И должен вам сказать, что вы оказались правы. Бойда убила его невестка, жена младшего сына, они жили в одном доме. Мистер Бойд-старший имел регулярную связь с Джоанной Бойд на протяжении пяти лет. Женщина показала, что отец мужа впервые принудил ее к близости всего через пару месяцев после того, как она вышла замуж. И принуждал постоянно, шантажируя тем, что расскажет сыну, будто невестка его соблазнила. Через какое-то время Джоанна начала притворяться, что уступила свекру и теперь вступает с ним в близость добровольно, а сама мечтала, что Бойд-старший умрет от удара или болезни. Он не умирал и не желал оставлять ее в покое, тогда она решилась на убийство. Поначалу она хотела просто отравить его или разбить голову, но потом этого ей показалось мало, и… в общем, мы с вами видели результат.
— Бедная женщина, — вздохнула Джулия. — Теперь ее повесят или запрут в лечебнице для душевнобольных, и только потому, что похотливый старик сломал ей жизнь. Мне не жаль его, но жаль ее.
— И все же это не оправдывает убийства, — покачал головой детектив. — Да, старик был негодяем, но ведь Джоанна могла избавиться от него и без убийства. Уговорить мужа переехать. Сбежать, в конце концов.
— И ее разыскали бы и вернули в ненавистный дом. Нет, детектив, Джоанна лишь отчаявшаяся жертва мужского самолюбия и превосходства.
— Не стоит приписывать всем мужчинам черты одного мерзавца. Среди нас немало таких, кто искренне уважает женщин.
— Если бы одного, — усмехнулась Джулия. Некоторое время она молчала, а потом спросила: — Хотите знать, о чем я думаю, детектив Мердок?

Дождавшись его кивка, Джулия продолжила:
— Я думаю о том, что через несколько лет наступит конец девятнадцатого века. А вместе с ним наступит и конец мира. — Видя изумление в глазах детектива, она пояснила: — Наступит конец того мира, который мы до сих пор знали. Мира, в котором правят мужчины, в котором женщине отведена лишь роль вещи, коей мужчина вправе распоряжаться. Закончится век мужской власти, наступит век равенства. Уже сейчас женщины борются за это — за то, чтобы иметь возможность учиться наравне с мужчинами, работать и быть независимыми наравне с мужчинами, двигать вперед науку наравне с мужчинами. Я уверена, что следующий век будет совсем иным. В нем будет место женщине, детектив. В нем на женщину, пожелавшую сделать карьеру, а не выходить замуж, не будут смотреть косо. В нем о мужчине, поднявшем руку на свою жену, не будут говорить, что он имеет на это право. Мир мужчин перестанет существовать, детектив. Женщины начнут править им. Это будет другое время. Время женщин.

Первая часть Марлезонского балета закончилась, впереди вторая под названием хэндмейд.