Не знаю, что случится с нами дальше, но вас от церкви точно отлучат!
В один пост не влезло, звыняйте.
Итак, на 3м левеле я мирно бетила хуи, на 4м бетила гномов в количестве, на 5м внезапно *как же иначе* написала миник, кроссовер с фандомом Русской классики *то ли грибы, то ли трава, но что-то явно попалось непростое*
Название: Входят семь богатырей…
Автор: Morane
Бета: mittens
Размер: Мини, 1984 слова
Персонажи: феаноринги, Лютиэн, упоминаются Берен, Финрод, Тингол
Категория: джен, гет
Жанр: местами юмор
Рейтинг: G
Краткое содержание: “А царевна молодая между тем все шла да шла и на терем набрела…”
Задание: кроссовер с fandom russian classic 2013
Примечание: автор вольно, очень вольно обошелся с каноном. Правоверных может хватить удар.
Ноги болели нещадно, исколотые острыми обломками веток и сухой прошлогодней травой. Царевна в очередной раз помянула недобрым словом Моргота, из-за которого, по большому счету, и сбежала из дома. Да уж, по лесам Химлада босиком блуждать – это вам не на мягкой дориатской травке, уговоренной заботливой маменькой не ранить нежные ступни любимой дочери, танцевать. И она собирается вот так добраться до Ангбанда? Раздвинув тяжелые нижние ветви, царевна остановилась. Прямо перед нею, в центре тщательно расчищенной от растительности полянки, стоял… нет, для дворца маловат. Особенно, если вспомнить размеры царских палат в Менегроте. Вероятно, все-таки дом. Судя по виду, охотничий и построенный явно не для одного охотника. Это ли не удача? Кем бы ни были владельцы – эльдар или людьми – они окажут беглянке хотя бы малую помощь. Опасаться в здешних лесах можно было только орочьих отрядов, но орки, как известно, домов не строят. И посему царевна бесстрашно двинулась вперед. Никто не спешил выбегать ей навстречу, и она даже засомневалась, а живет ли тут кто? Но строение выглядело нестарым и ухоженным – вон, даже шкура на крыльце брошена, сапоги грязные вытирать, – а хозяева, верно, на охоте.
Когда шкура неожиданно поднялась на лапы и оказалась здоровенной клыкастой псиной, царевна завизжала. Псина флегматично вздохнула, обнюхала застывшую незваную гостью и отошла в сторонку, мотнув лохматой башкой. «Проходи, мол, чего встала?»
– Спасибо, – она, на всякий случай, поклонилась псу и вошла.
Эльдар. Хозяева точно из эльдар – это стало понятно сразу. Резьбой и камнем было украшено все – от потолочных балок до забытой на широком ясеневом столе ложки. Что ж, сородичи не просто помогут, а, вероятно, даже захотят присоединиться к ней. Вот только дождаться бы их. И царевна, прихватив по дороге пару оставленных грязных мисок и чей-то валявшийся посреди горницы плащ, двинулась осматривать дом. Неплохо бы найти купальню – не представать же перед, возможно, благородными эльдар такой замарашкой.
В сгущавшихся сумерках во двор въехали семеро охотников. Пересмеиваясь и подначивая друг друга, они спешились, один из семерых тут же повел лошадей в стойло, а шестеро его спутников, стуча подкованными сапогами, ввалились в дом. И застыли.
– Забодай меня балрог! – воскликнул медноволосый эльда, самый высокий из шестерых… то есть семерых. – У нас что, гости?
И он настороженно огляделся.
– Не смеши, брат, – ухмыльнулся другой охотник, единственный светловолосый из всех. – Хуан не пустил бы чужака даже во двор, не говоря уж о доме. Никого здесь нет.
– А кто, по-твоему, прибрался в зале? Когда мы уходили утром, здесь было гораздо более… эм… не слишком чисто, в общем. Твой плащ, Турко, между прочим, на полу уже неделю валялся. – Медноволосый повысил голос: – Кто бы ты ни был, наш таинственный гость, выйди и открой нам свое лицо, назови свое имя. Если ты не замышляешь зла против нас, тебе нечего опасаться. Будь ты эльда или человек, старый или молодой, я, глава Дома Феанаро, даю слово, что не трону тебя.
В дальнем углу еле слышно скрипнула лестница, ведущая на второй этаж, и двое темноволосых эльдар, стоявших за плечами старшего, схватились за клинки. Напряженно и недоверчиво они смотрели, как из сумрака на освещенное пространство ступает тонкая фигура, с ног до головы закутанная в плащ Келегорма. Тот открыл рот, собираясь возмутиться – нахальный незнакомец не только сумел проникнуть в мало кому известное охотничье жилище братьев, чудом миновав Хуана, но еще и на его вещи позарился! В этот момент незваный гость отпустил плащ, позволив ему упасть, и все гневные слова застряли у Келегорма в горле. Гость оказался эльфийской девой необычайной красоты! Судя по воцарившейся тишине, не он один пребывал в ступоре.
Эльдэ рассматривала хозяев дома – еще бы, те самые феаноринги! О которых столько говорил отец! И неважно, что большая часть того, что он говорил, для девичьих ушей не предназначалась. В конце концов, кто виноват, что у царевны такой хороший слух? Братья были похожи и непохожи друг на друга одновременно. И смотрели на нее с разной степенью изумления. Кажется, настало время объясняться.
– Я приношу извинения главе Дома Феанора и его родичам, что без их позволения вторглась в их жилище, но то было результатом не злого умысла, а только лишь отчаяния, – темноволосая дева склонила перед старшим эльда голову.
– От своего имени и от имени всего Дома Феанора я принимаю ваши извинения, госпожа… – старший замялся: судя по речам, эльдэ была явно не их простых.
– Лютиэн из Дориата, дочь короля Элу Тингола.
Маэдрос услышал, как у его плеча судорожно выдохнул Турко. Какая ирония! Их гостья – дочь владыки синдар, считавшего феанорингов своими врагами, но если она попала в беду, то не смягчится ли ее отец, узнав, кто оказал ей помощь.
– Я повторю свои слова, госпожа Лютиэн: здесь вы в безопасности, никто из нас не причинит вам зла, – Маэдрос шагнул навстречу гостье. – Мы почтем за честь принимать вас в этом доме. Позвольте представить вам…
– Нэльо, не будь занудой, это обязанность Макалаурэ, – Карантир шагнул вслед за братом. Тот, кого назвали Макалаурэ, покачал головой и промолчал. – Языки у нас есть, и мы способны сами представиться.
– Насчет языков я бы не был так уверен, – насмешливо заявил один из двоих одинаково рыжих эльдар, на вид помладше остальных. Его близнец только махнул в сторону Келегорма, все еще стоявшего столбом и во все глаза смотревшего на эльфийскую деву. Келегорм никак не прореагировал на подначку младшего брата.
У Лютиэн голова шла кругом. Их было всего семеро – не так уж много, если подумать, – но они умудрялись создавать вокруг себя столько шума и возни, что трудно было поверить, что это феаноринги, названные синдар убийцами родичей. Они повели ее за стол, налили чарку вина, предложили разделить трапезу. На правах старшего Маэдрос расспрашивал Лютиэн, как она оказалась одна и так далеко от родных краев. Царевна вздыхала и говорила, что собиралась погостить у родни в Нарготронде (и кому какая разница, что Нарготронд совсем в другой стороне?), но заблудилась. Не рассказывать же им, правда, о Берене и сильмарилле? Кто поручится, что после этого ее жизнь будет чего-то стоить? Впрочем, история о путешествии в Нарготронд, кажется, всех вполне устроила. Почти всех. Поскольку Куруфин, не слишком обрадованный появлением какой-то синдэ в их охотничьем логове, тут же предложил проводить ее до владений Тингола, под охраной, разумеется, за что получил полный ярости взгляд Келегорма и тычок под ребра от него же.
– Не стоит вам появляться у границ Дориата, – кротко вымолвила Лютиэн, – отец ненавидит вас, а я не хочу стать причиной нового раздора. Позвольте мне лишь передохнуть у вас несколько дней, и я отправлюсь дальше.
– Вы вольны оставаться в этом доме столько, сколько захотите, госпожа, – старший сын Феанора был неизменно учтив. – Мы сейчас же приготовим горницу…
– Госпожа может занять мою, – светловолосый феаноринг, чьего имени Лютиэн еще не запомнила, почти умоляюще посмотрел на старшего брата. – Она светла и просторна, в ее окна почти целый день смотрит солнце.
– А…
– А Курво и Морьо немного потеснятся, – и Куруфин получил под ребра еще один тычок.
Дни бежали за днями, миновала одна седьмица, другая, а Лютиэн все еще не покинула охотничий дом феанорингов. С братьями было интересно. Они многое видели и рассказывали о многом, о чем дориатская царевна, никогда прежде не покидавшая родных пределов, не имела и понятия. Каждый из семерых старался как-то порадовать ее: то цветов притащат, то яблок, особенно усердствовал светловолосый Келегорм, чьим плащом она так беззастенчиво воспользовалась в первый день пребывания у феанорингов – она однажды слышала, как кто-то из близнецов пошутил, что этот плащ, мол, теперь Келегорму дороже сильмариллов… Даже мрачный Куруфин, поначалу сторонящийся и недовольный ее присутствием, теперь оттаял и подарил ей два изящных и острых кинжала, маленьких, как раз для девичьей ладони.
Почти каждое утро феаноринги отправлялись дружной толпой то охотиться на зверя, то выслеживать рыскающие по лесам Химлада орочьи отряды, оставляя гостье Хуана в качестве стража, возвращались вечером, а иногда и глубокой ночью, возбужденные, шумные, опьяненные очередной победой. Царевна понемногу привыкала хозяйничать в доме, оправдывая себя тем, что ей нужно набраться опыта, раз она собирается выйти замуж за Берена, у которого, в отличие от короля Тингола, не было сотен придворных, готовых стирать королевские портки. Правда, при каждом воспоминании о Берене она чувствовала укол совести за то, что до сих пор пользуется гостеприимством братьев. И тут же утешала себя мыслью, что Берен, вероятнее всего, задержался в Нарготронде у короля Фелагунда, собирая войска…
Однажды рано утром, когда солнце еще только поднималось на небосвод и недавно проснувшаяся Лютиэн сидела перед зеркалом и расчесывала свои длинные черные косы, в дверь ее горницы раздался вежливый стук. Лютиэн отворила и обомлела: за порогом стояли все семеро, собранные, решительные, даже какие-то отчаянные, будто собирались в последний бой.
Она жестом пригласила их войти и приготовилась выслушать.
– Госпожа… – начал медноволосый Маэдрос. – Госпожа, прости, что побеспокоили тебя в такую рань, но дольше ждать неможно…
Он оглянулся на братьев и вдруг вытолкнул вперед Маглора:
– А говори-ка ты, все равно ты здесь самый красноречивый.
Маглор послушался старшего брата и призвал на помощь все свое упомянутое красноречие. Однако первые же сказанные слова были какими-то… как будто и не его.
– Девица, знаешь, всем ты нам сестрица… это правда! – поспешно пробормотал он, глядя, как округляются глаза Лютиэн, и слыша, как давятся от еле сдерживаемого смеха близнецы. – Всех нас семеро; тебя всем мы любим… Турко, остынь!
Маэдрос глядел на младшего брата заинтересованно. Не то чтобы он раньше не слышал, как Кано слагал стихи – но чтобы вот так… Такое случалось только дома, в Тирионе, когда они были юнцами и иногда устраивали между собой шутливые соревнования, кто кого стихами переговорит или перепоет (побеждал, конечно, Кано), доводя тем самым до белого каления и так не слишком сдержанного Куруфинвэ, который считался одним из лучших кузнецов и ваятелей, но слуха был лишен настолько, что песни не рисковал петь даже в пьяном виде. А Маглор все витийствовал непривычным для эльфийского уха слогом:
– …за себя взять тебя мы все бы рады… – Кано снова нервно оглянулся на Келегорма – не покалечил бы его брат после таких слов.
– Вот не надо, не все, – буркнул под нос Куруфин. – Валинор, конечно, далеко, но если жена узнает...
– …но нельзя. Так Эру ради помири нас как-нибудь: одному женою будь… – Келегорм приосанился и посмотрел на братьев так, чтобы ни у кого не возникло сомнений, кто этот единственный счастливчик. – …прочим ласковой сестрою... – Абарусса за спинам старших дружно показали царевне языки. Маглор сделал паузу.
Лютиэн наконец-то пришла в себя и попыталась что-то сказать, но слова не шли на язык, и потому она только помотала головой. Этот жест вызвал недоумение у Маэдроса, уныние у Келегорма, а у Маглора – новый поток стихов:
– Что ж качаешь головою? Аль отказываешь нам? Аль товар не по купцам? – он почти всхлипнул и попробовал зажать себе рот.
– Да, интересно, чем это ей феаноринг не угодил? – шепнул брату Карантир. – Другая бы за такого, как наш Турко, руками и ногами ухватилась, а эта нос воротит.
Когда Лютиэн обрела дар речи и заговорила, братья воззрились на нее так, будто это не она стояла сейчас перед ними, а как минимум Гортхаур. Или даже Мелькор, судя по лицу Келегорма.
– Ой вы, молодцы честные… – Эру милосердный, когда это она научилась так говорить? – …братцы вы мои родные… – феаноринги снова ошеломленно переглянулись: нет, они, конечно, привязались к добросердечной царевне и рады были бы назвать ее сестрой, но чтобы она так же легко назвала их братьями, забыв об убитых ими родичах ее отца…
– …для меня вы все равны, все удалы, все умны, всех я вас люблю сердечно… Ах, если бы только отец позволил вам приехать в Дориат! – воскликнула Лютиэн и закончила печально: – Но другому я навечно отдана. Мне всех милей смертный Берен, царь людей.
Тишина стояла такая, что никто не осмеливался даже дышать.
Первым дверью хлопнул Келегорм – ему больше нечего было здесь делать. За ним убрались Карантир с Куруфином и близнецы. Маглор и Маэдрос попытались извиниться, сгладить неловкость, но беседа не клеилась, и они тоже покинули горницу царевны.
– И что сейчас было? – мрачно спросил брата старший сын Феанора. – Когда я сказал про красноречие, я имел в виду не это.
– Сам не знаю, – Канафинвэ посмотрел на Маэдроса растерянным взглядом. – Никогда такого прежде не случалось. Эти речи… как будто чужая воля мне в уста вложила. Я пытался перебороть их, но не смог.
– Чужая воля, говоришь… – Маэдрос задумался. – А ведь про хозяйку Дориата, мать нашей царевны, поговаривают, что она сильная колдунья. Вот и дочь, вероятно… Может, и к лучшему, что она Турко отказала.
На следующее утро Лютиэн покинула гостеприимный дом и верхом отправилась в Нарготронд. Никто, даже Келегорм, не пытался ее остановить.
Ну и напоследок побряцаю командной медалькой
и сохраню ипический момент хронического бетского дедлайна
Слева - Варежка mittens, по центру Ангулема, справа, соответственно, я, но мне польстили))) Автор сего - замечательный Amarth
Собираюсь на ФБ 2014, курю каноны.... БОЛЬШЕНИКАДАААААА!!!!!
Итак, на 3м левеле я мирно бетила хуи, на 4м бетила гномов в количестве, на 5м внезапно *как же иначе* написала миник, кроссовер с фандомом Русской классики *то ли грибы, то ли трава, но что-то явно попалось непростое*
Название: Входят семь богатырей…
Автор: Morane
Бета: mittens
Размер: Мини, 1984 слова
Персонажи: феаноринги, Лютиэн, упоминаются Берен, Финрод, Тингол
Категория: джен, гет
Жанр: местами юмор
Рейтинг: G
Краткое содержание: “А царевна молодая между тем все шла да шла и на терем набрела…”
Задание: кроссовер с fandom russian classic 2013
Примечание: автор вольно, очень вольно обошелся с каноном. Правоверных может хватить удар.
Ноги болели нещадно, исколотые острыми обломками веток и сухой прошлогодней травой. Царевна в очередной раз помянула недобрым словом Моргота, из-за которого, по большому счету, и сбежала из дома. Да уж, по лесам Химлада босиком блуждать – это вам не на мягкой дориатской травке, уговоренной заботливой маменькой не ранить нежные ступни любимой дочери, танцевать. И она собирается вот так добраться до Ангбанда? Раздвинув тяжелые нижние ветви, царевна остановилась. Прямо перед нею, в центре тщательно расчищенной от растительности полянки, стоял… нет, для дворца маловат. Особенно, если вспомнить размеры царских палат в Менегроте. Вероятно, все-таки дом. Судя по виду, охотничий и построенный явно не для одного охотника. Это ли не удача? Кем бы ни были владельцы – эльдар или людьми – они окажут беглянке хотя бы малую помощь. Опасаться в здешних лесах можно было только орочьих отрядов, но орки, как известно, домов не строят. И посему царевна бесстрашно двинулась вперед. Никто не спешил выбегать ей навстречу, и она даже засомневалась, а живет ли тут кто? Но строение выглядело нестарым и ухоженным – вон, даже шкура на крыльце брошена, сапоги грязные вытирать, – а хозяева, верно, на охоте.
Когда шкура неожиданно поднялась на лапы и оказалась здоровенной клыкастой псиной, царевна завизжала. Псина флегматично вздохнула, обнюхала застывшую незваную гостью и отошла в сторонку, мотнув лохматой башкой. «Проходи, мол, чего встала?»
– Спасибо, – она, на всякий случай, поклонилась псу и вошла.
Эльдар. Хозяева точно из эльдар – это стало понятно сразу. Резьбой и камнем было украшено все – от потолочных балок до забытой на широком ясеневом столе ложки. Что ж, сородичи не просто помогут, а, вероятно, даже захотят присоединиться к ней. Вот только дождаться бы их. И царевна, прихватив по дороге пару оставленных грязных мисок и чей-то валявшийся посреди горницы плащ, двинулась осматривать дом. Неплохо бы найти купальню – не представать же перед, возможно, благородными эльдар такой замарашкой.
***
В сгущавшихся сумерках во двор въехали семеро охотников. Пересмеиваясь и подначивая друг друга, они спешились, один из семерых тут же повел лошадей в стойло, а шестеро его спутников, стуча подкованными сапогами, ввалились в дом. И застыли.
– Забодай меня балрог! – воскликнул медноволосый эльда, самый высокий из шестерых… то есть семерых. – У нас что, гости?
И он настороженно огляделся.
– Не смеши, брат, – ухмыльнулся другой охотник, единственный светловолосый из всех. – Хуан не пустил бы чужака даже во двор, не говоря уж о доме. Никого здесь нет.
– А кто, по-твоему, прибрался в зале? Когда мы уходили утром, здесь было гораздо более… эм… не слишком чисто, в общем. Твой плащ, Турко, между прочим, на полу уже неделю валялся. – Медноволосый повысил голос: – Кто бы ты ни был, наш таинственный гость, выйди и открой нам свое лицо, назови свое имя. Если ты не замышляешь зла против нас, тебе нечего опасаться. Будь ты эльда или человек, старый или молодой, я, глава Дома Феанаро, даю слово, что не трону тебя.
В дальнем углу еле слышно скрипнула лестница, ведущая на второй этаж, и двое темноволосых эльдар, стоявших за плечами старшего, схватились за клинки. Напряженно и недоверчиво они смотрели, как из сумрака на освещенное пространство ступает тонкая фигура, с ног до головы закутанная в плащ Келегорма. Тот открыл рот, собираясь возмутиться – нахальный незнакомец не только сумел проникнуть в мало кому известное охотничье жилище братьев, чудом миновав Хуана, но еще и на его вещи позарился! В этот момент незваный гость отпустил плащ, позволив ему упасть, и все гневные слова застряли у Келегорма в горле. Гость оказался эльфийской девой необычайной красоты! Судя по воцарившейся тишине, не он один пребывал в ступоре.
Эльдэ рассматривала хозяев дома – еще бы, те самые феаноринги! О которых столько говорил отец! И неважно, что большая часть того, что он говорил, для девичьих ушей не предназначалась. В конце концов, кто виноват, что у царевны такой хороший слух? Братья были похожи и непохожи друг на друга одновременно. И смотрели на нее с разной степенью изумления. Кажется, настало время объясняться.
– Я приношу извинения главе Дома Феанора и его родичам, что без их позволения вторглась в их жилище, но то было результатом не злого умысла, а только лишь отчаяния, – темноволосая дева склонила перед старшим эльда голову.
– От своего имени и от имени всего Дома Феанора я принимаю ваши извинения, госпожа… – старший замялся: судя по речам, эльдэ была явно не их простых.
– Лютиэн из Дориата, дочь короля Элу Тингола.
Маэдрос услышал, как у его плеча судорожно выдохнул Турко. Какая ирония! Их гостья – дочь владыки синдар, считавшего феанорингов своими врагами, но если она попала в беду, то не смягчится ли ее отец, узнав, кто оказал ей помощь.
– Я повторю свои слова, госпожа Лютиэн: здесь вы в безопасности, никто из нас не причинит вам зла, – Маэдрос шагнул навстречу гостье. – Мы почтем за честь принимать вас в этом доме. Позвольте представить вам…
– Нэльо, не будь занудой, это обязанность Макалаурэ, – Карантир шагнул вслед за братом. Тот, кого назвали Макалаурэ, покачал головой и промолчал. – Языки у нас есть, и мы способны сами представиться.
– Насчет языков я бы не был так уверен, – насмешливо заявил один из двоих одинаково рыжих эльдар, на вид помладше остальных. Его близнец только махнул в сторону Келегорма, все еще стоявшего столбом и во все глаза смотревшего на эльфийскую деву. Келегорм никак не прореагировал на подначку младшего брата.
У Лютиэн голова шла кругом. Их было всего семеро – не так уж много, если подумать, – но они умудрялись создавать вокруг себя столько шума и возни, что трудно было поверить, что это феаноринги, названные синдар убийцами родичей. Они повели ее за стол, налили чарку вина, предложили разделить трапезу. На правах старшего Маэдрос расспрашивал Лютиэн, как она оказалась одна и так далеко от родных краев. Царевна вздыхала и говорила, что собиралась погостить у родни в Нарготронде (и кому какая разница, что Нарготронд совсем в другой стороне?), но заблудилась. Не рассказывать же им, правда, о Берене и сильмарилле? Кто поручится, что после этого ее жизнь будет чего-то стоить? Впрочем, история о путешествии в Нарготронд, кажется, всех вполне устроила. Почти всех. Поскольку Куруфин, не слишком обрадованный появлением какой-то синдэ в их охотничьем логове, тут же предложил проводить ее до владений Тингола, под охраной, разумеется, за что получил полный ярости взгляд Келегорма и тычок под ребра от него же.
– Не стоит вам появляться у границ Дориата, – кротко вымолвила Лютиэн, – отец ненавидит вас, а я не хочу стать причиной нового раздора. Позвольте мне лишь передохнуть у вас несколько дней, и я отправлюсь дальше.
– Вы вольны оставаться в этом доме столько, сколько захотите, госпожа, – старший сын Феанора был неизменно учтив. – Мы сейчас же приготовим горницу…
– Госпожа может занять мою, – светловолосый феаноринг, чьего имени Лютиэн еще не запомнила, почти умоляюще посмотрел на старшего брата. – Она светла и просторна, в ее окна почти целый день смотрит солнце.
– А…
– А Курво и Морьо немного потеснятся, – и Куруфин получил под ребра еще один тычок.
***
Дни бежали за днями, миновала одна седьмица, другая, а Лютиэн все еще не покинула охотничий дом феанорингов. С братьями было интересно. Они многое видели и рассказывали о многом, о чем дориатская царевна, никогда прежде не покидавшая родных пределов, не имела и понятия. Каждый из семерых старался как-то порадовать ее: то цветов притащат, то яблок, особенно усердствовал светловолосый Келегорм, чьим плащом она так беззастенчиво воспользовалась в первый день пребывания у феанорингов – она однажды слышала, как кто-то из близнецов пошутил, что этот плащ, мол, теперь Келегорму дороже сильмариллов… Даже мрачный Куруфин, поначалу сторонящийся и недовольный ее присутствием, теперь оттаял и подарил ей два изящных и острых кинжала, маленьких, как раз для девичьей ладони.
Почти каждое утро феаноринги отправлялись дружной толпой то охотиться на зверя, то выслеживать рыскающие по лесам Химлада орочьи отряды, оставляя гостье Хуана в качестве стража, возвращались вечером, а иногда и глубокой ночью, возбужденные, шумные, опьяненные очередной победой. Царевна понемногу привыкала хозяйничать в доме, оправдывая себя тем, что ей нужно набраться опыта, раз она собирается выйти замуж за Берена, у которого, в отличие от короля Тингола, не было сотен придворных, готовых стирать королевские портки. Правда, при каждом воспоминании о Берене она чувствовала укол совести за то, что до сих пор пользуется гостеприимством братьев. И тут же утешала себя мыслью, что Берен, вероятнее всего, задержался в Нарготронде у короля Фелагунда, собирая войска…
Однажды рано утром, когда солнце еще только поднималось на небосвод и недавно проснувшаяся Лютиэн сидела перед зеркалом и расчесывала свои длинные черные косы, в дверь ее горницы раздался вежливый стук. Лютиэн отворила и обомлела: за порогом стояли все семеро, собранные, решительные, даже какие-то отчаянные, будто собирались в последний бой.
Она жестом пригласила их войти и приготовилась выслушать.
– Госпожа… – начал медноволосый Маэдрос. – Госпожа, прости, что побеспокоили тебя в такую рань, но дольше ждать неможно…
Он оглянулся на братьев и вдруг вытолкнул вперед Маглора:
– А говори-ка ты, все равно ты здесь самый красноречивый.
Маглор послушался старшего брата и призвал на помощь все свое упомянутое красноречие. Однако первые же сказанные слова были какими-то… как будто и не его.
– Девица, знаешь, всем ты нам сестрица… это правда! – поспешно пробормотал он, глядя, как округляются глаза Лютиэн, и слыша, как давятся от еле сдерживаемого смеха близнецы. – Всех нас семеро; тебя всем мы любим… Турко, остынь!
Маэдрос глядел на младшего брата заинтересованно. Не то чтобы он раньше не слышал, как Кано слагал стихи – но чтобы вот так… Такое случалось только дома, в Тирионе, когда они были юнцами и иногда устраивали между собой шутливые соревнования, кто кого стихами переговорит или перепоет (побеждал, конечно, Кано), доводя тем самым до белого каления и так не слишком сдержанного Куруфинвэ, который считался одним из лучших кузнецов и ваятелей, но слуха был лишен настолько, что песни не рисковал петь даже в пьяном виде. А Маглор все витийствовал непривычным для эльфийского уха слогом:
– …за себя взять тебя мы все бы рады… – Кано снова нервно оглянулся на Келегорма – не покалечил бы его брат после таких слов.
– Вот не надо, не все, – буркнул под нос Куруфин. – Валинор, конечно, далеко, но если жена узнает...
– …но нельзя. Так Эру ради помири нас как-нибудь: одному женою будь… – Келегорм приосанился и посмотрел на братьев так, чтобы ни у кого не возникло сомнений, кто этот единственный счастливчик. – …прочим ласковой сестрою... – Абарусса за спинам старших дружно показали царевне языки. Маглор сделал паузу.
Лютиэн наконец-то пришла в себя и попыталась что-то сказать, но слова не шли на язык, и потому она только помотала головой. Этот жест вызвал недоумение у Маэдроса, уныние у Келегорма, а у Маглора – новый поток стихов:
– Что ж качаешь головою? Аль отказываешь нам? Аль товар не по купцам? – он почти всхлипнул и попробовал зажать себе рот.
– Да, интересно, чем это ей феаноринг не угодил? – шепнул брату Карантир. – Другая бы за такого, как наш Турко, руками и ногами ухватилась, а эта нос воротит.
Когда Лютиэн обрела дар речи и заговорила, братья воззрились на нее так, будто это не она стояла сейчас перед ними, а как минимум Гортхаур. Или даже Мелькор, судя по лицу Келегорма.
– Ой вы, молодцы честные… – Эру милосердный, когда это она научилась так говорить? – …братцы вы мои родные… – феаноринги снова ошеломленно переглянулись: нет, они, конечно, привязались к добросердечной царевне и рады были бы назвать ее сестрой, но чтобы она так же легко назвала их братьями, забыв об убитых ими родичах ее отца…
– …для меня вы все равны, все удалы, все умны, всех я вас люблю сердечно… Ах, если бы только отец позволил вам приехать в Дориат! – воскликнула Лютиэн и закончила печально: – Но другому я навечно отдана. Мне всех милей смертный Берен, царь людей.
Тишина стояла такая, что никто не осмеливался даже дышать.
Первым дверью хлопнул Келегорм – ему больше нечего было здесь делать. За ним убрались Карантир с Куруфином и близнецы. Маглор и Маэдрос попытались извиниться, сгладить неловкость, но беседа не клеилась, и они тоже покинули горницу царевны.
– И что сейчас было? – мрачно спросил брата старший сын Феанора. – Когда я сказал про красноречие, я имел в виду не это.
– Сам не знаю, – Канафинвэ посмотрел на Маэдроса растерянным взглядом. – Никогда такого прежде не случалось. Эти речи… как будто чужая воля мне в уста вложила. Я пытался перебороть их, но не смог.
– Чужая воля, говоришь… – Маэдрос задумался. – А ведь про хозяйку Дориата, мать нашей царевны, поговаривают, что она сильная колдунья. Вот и дочь, вероятно… Может, и к лучшему, что она Турко отказала.
На следующее утро Лютиэн покинула гостеприимный дом и верхом отправилась в Нарготронд. Никто, даже Келегорм, не пытался ее остановить.
Ну и напоследок побряцаю командной медалькой
и сохраню ипический момент хронического бетского дедлайна
Слева - Варежка mittens, по центру Ангулема, справа, соответственно, я, но мне польстили))) Автор сего - замечательный Amarth
-
-
02.11.2013 в 21:33Бггггг!